Покажи мне, зеркало… (СИ) - Нури Ирада (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Бросив последний взгляд на лежащую сестру, ханзаде утер рукавом слезу — единственное проявление его слабости, и стремительно поднялся по ступеням наружу. Отцовский дом, что едва не превратился в его могилу, больше не заслуживал ни его внимания, ни снисхождения, как и те, кто в нем находился.
Охраняемый со всех сторон преданными людьми, бесшумно убирающими с его пути одного за другим дворцовых стражников, Джабир преодолел последний рубеж в виде задних ворот и поспешил в горы.
ГЛАВА 25
— Немыслимо, — в третий раз за последние несколько минут воскликнул отец.
Сцепив руки за спиной, он уже по десятому кругу мерил шагами тронный зал, куда ни свет, ни заря вызвал весь совет. Вина за то, что столько времени под самым носом советников созревал столь дерзкий заговор, а они и в ус не дули, целиком и полностью была на них, и они прекрасно осознавали, что ничего хорошего ждать от разгневанного правителя им не стоит. Срочно было поручено провести расследование, которое к всеобщему ужасу показало, что заговор против ханского престола зрел в голове наследника уже очень давно, что объяснялось тем, как быстро люди Джабира смогли подготовиться и вызволить из неволи своего предводителя.
Нам, женщинам, присутствовать на совете строго-настрого запрещалось, а потому приходилось ограничиваться лишь теми новостями, которые удавалось подслушать особо ретивым слугам, отирающимся возле дверей и старающимися из всех сил не пропустить ни слова, что позволило бы нам понять, чего ожидать в ближайшее время.
Впрочем, о планах отца мне удалось узнать раньше остальных, так как сразу же после жесточайшего разноса, устроенного нерадивым чиновникам, когда отец приговорил троих из семи к смерти, он пожелал меня видеть и срочно вызвал пред свои ясные очи.
Поспешившая на зов родителя, я застыла на пороге — хана было не узнать. Словно от невыносимой головной боли, он сорвал с головы украшенный редчайшими драгоценными камнями и перьями тюрбан, и с отвращением отбросил в сторону. Подумать только, всего за одну ночь, виски отца резко побелели, резко контрастируя теперь с остальными, черными как смоль волосами.
Не в силах сдержать подступивших слез, я бросилась к нему и спрятала лицо у него на груди:
— Отец. Мне так жаль.
Он крепко прижал меня к себе, упираясь подбородком мне в макушку. Дурные предчувствия не давали покоя с тех самых пор, как я увидела его такого беспомощного расхаживающего перед ханским троном — одним из атрибутов его власти.
Мы оба молчали, каждый подбирал слова и не зная с чего начать, ждал, что первым заговорит другой. Наконец, я не выдержала:
— Отец, я так виновата. Мне нужно было рассказать тебе о своих подозрениях еще тогда, перед самым отъездом в Стамбул, но я так боялась, что могу ошибаться и навлечь кару на невинного человека, брата, что попросту…
— Нет, родная, — перебил меня отец, как в детстве успокаивающе гладя по голове, — это я виноват. Я должен был быть более внимательным к тому, кому собирался доверить престол. Столько лет греть на груди змею, и не знать о том, что она отравляет своим ядом все вокруг… Зейнаб тоже исчезла. Слуги говорят, что она растворилась в воздухе, мол только что была тут, а потом пропала. Суеверные идиоты. Как можно быть настолько глупыми? Я велел прочесать все потайные ходы, но пока безрезультатно, видимо ведьма подалась в горы, к сыну. Глупцы. Как только мои люди определят их местонахождение, судьбе этих негодяев не позавидует ни одна смертная душа. Я велю обезглавить Джабира, как обычного предателя, а трон передам рассудительному Мураду, который, уверен, меня не подведет.
Да, передать власть Мураду было мудрым решением. Брат был не по годам рассудительным, и никогда сгоряча не бросался в бой подобно старшему Джабиру, настоящему сорвиголове.
— Ты прав, государь, из Мурада выйдет настоящий правитель Гызылдага, который следуя сложившимся традициям будет приближать друзей и сторониться врагов.
Одобрительно кивнув, отец поцеловал меня в лоб и чуть отстранив внимательно заглянул в глаза:
— Кстати, о друзьях… После недавнего разговора с твоей матерью и в связи с последними случившимися событиями, должен тебя предупредить, что отправил гонца к Ибрагиму-паше с просьбой подыскать тебе достойного жениха среди османской знати, который сможет оказать нам необходимую поддержку в защите границ и борьбе с общим врагом, к которому с недавних пор присоединился и твой отступник-брат. Зная Джабира, нам следует готовиться к худшему, а значит брак должен быть заключен в самое ближайшее время.
Брак… Перед глазами возникло улыбающееся лицо Эрдема, таким, каким я его запомнила… Его смерть была на моей совести, ибо я уверена, что это было делом рук брата поклявшегося, что не позволит ни единому мужчине обладать мной. Что, если подобная участь будет ожидать и нового супруга? Мне очень хотелось рассказать о своих сомнениях отцу, но увидев на его уставшем лице робкую надежду на то, что все благополучно завершится, не решилась делиться страхами, молясь в душе о том, чтобы все наши беды исчезли и в прекрасный Гызылдаг снова вернулись мир, гармония и процветание.
Почтительно склонившись и поцеловав в знак смирения руку родителя, я попросила позволения удалиться чтобы распорядиться о подготовке к предстоящему бракосочетанию сама не знаю с кем.
Чудом, мне, никогда не отличающейся дисциплинированным поведением и железной выдержкой, до конца дня удалось сохранить невозмутимый вид и ни разу не выдать собственных страхов окружающим, в отличие от меня пребывающих в панике.
События последних дней не могли не волновать обитательниц гарема, так как стараниями Зейнаб ханым, большую часть их составляли наложницы Джабира. Оставшиеся без покровителя девушки, прежде задирающие перед остальными товарками носы, теперь вынуждены были испуганно жаться по углам, куда периодически загоняли их те, над кем они прежде издевались. Да, власть в корне поменялась, и те, кто до последнего момента хранили верность опальной госпоже, теперь, боясь за свое будущее, все как один спешили присягнуть моей матери, которая, нужно отдать ей должное, будучи дочерью джентльмена, никогда не позволяла себе оскорбить тех, кто служил ей, всегда поощряя их усердие добрыми словами и щедрыми подарками.
Весть о грядущей помолвке распространилась со скоростью ветра, и мне весь день пришлось выслушивать искренние и не очень поздравления и пожелания счастья, любви, и всех прочих благ. И, только поздним вечером, оставшись одна в своей опочивальне, я, испытывающая озноб несмотря на жару, закутавшись до ушей в теплую накидку, смогла расслабиться и предаться невеселым думам о том, что произойдет после того, как я, подобно жертвенному агнцу буду принесена на алтарь власти и стану женой совершенно незнакомого мне человека, и который в отличие от молодого, доброго и красивого Эрдема, мог оказаться старым, жестоким и уродливым тираном.
Хотя… о чем это я, ведь если верить пророчеству, увиденному мной в зеркале… О, Аллах. Что же должно случиться, чтобы я оказалась в месте подобно тому, что я видела в отражении?
Так, промучившись полночи, я с трудом начала забываться сном, когда меня до беспамятства напугала влетевшая без предупреждения в покои Марал, и пока я собиралась с мыслями и пыталась понять причину ее странного поведения, бесцеремонно схватила меня за руку и прямо в ночных одеждах потащила за собой.
— Ты с ума сошла? Что за дерзость? — не выдержав, возле одного из очередных поворотов прошипела я.
— Госпожа, не гневайтесь, умоляю. Клянусь, что немного позже все объясню, но сейчас, вам нужно самой увидеть кое-что собственными глазами.
Мы пробежали еще немного, и завернув за очередной угол, оказались в одном из темных пустынных коридоров, ведущих в давно закрытое крыло, соединенное с "кошмаром" каждого жителя Гызылдага — Восточной башней, где раньше содержали больных проказой жителей ханства. И, хотя со времени последнего случая возникновения этой страшной болезни прошло довольно много времени и вход в крыло по приказу моего деда был наглухо замурован, до сих пор бытовали легенды, что в давно пустующих помещениях башни обитают души тех, кто годами заживо гнил там, проклиная здоровых и веселых обитателей "Гюльбахче", чей смех иногда доносился до их ушей.
